Как мы видим, не зависимо от обстоятельств, состояние двора можно было, как и его обитателей, подразделить на группы, в данном смысле на две: внутреннее и внешнее. Внутри двор полыхал и негодовал, гадая и пытаясь понять, что будет завтра и как лучше к этому завтра подготовиться, дабы занять наиболее выгодные позиции. А внешне двор напоминал беспечного ребёнка, наслаждающегося жизнью, проводящего часы за игрой в карты и разговорами. Ярмарка тщеславия в лучших её проявлениях, не так ли?

И вот монсеньер умер, и двор резко переменился (эти перемены во многом были похожи на перемены после смерти короля, потому что в нём действовали одни и те же, практически, персонажи и царили равные настроения): "В то время, как Медон полон был ужаса, в Версале всё было спокойно. "[79] Весь Версаль, прибывающий и прибывший, можно было найти у герцогини Бургонской. "Все дамы в спальных костюмах, двери раскрыты, все в смятении. "[80] Церемония раздевания происходила при новых обстоятельствах. а именно - в присутствии толпы людей, полной смущения. "Все присутствующие представляли собой фигуры по истине выразительные. Надо было только иметь глаза, ничего даже не зная о жизни двора, чтобы различать заинтересованность, написанную на одних лицах, или равнодушие - на лицах других, которые не были затронуты событием; одни оставались спокойными, другие были проникнуты скорбью или принимали скорбный или сосредоточенный вид, чтобы скрыть чувства освобождения и радости"[81] - ничего не напоминает? Конечно напоминает - состояние двора после смерти короля. Только масштабы варьируются. Монсеньера больше не было - это факт: "об этом знали, об этом говорили, никто больше не чувствовал никакого стеснения по отношению к нему"[82] - люди и их мелкие душонки стали свободны от политики и просто тревожно бегали из угла в угол дабы создать картину хоть какого-то движения. Лакеи "хныкали" по господину в дальних углах в то время как другие "бежали за новостями и всем видом показывали, чью лавку они сметут"[83]. Другие стонали и хвалили монсеньёра на все лады, третьи уже начинали беспокоиться о здоровье короля, четвёртые были довольны собой и своей игрой, а пятые уже "погрузились в раздумье о последствиях неожиданного события и больше всего о собственной судьбе"[84]. Нельзя более детально описать состояние и вообще всю картину двора чем посмотреть на всех этих членов так называемого общества в такие минуты и моменты - здесь открывается как раз-таки вся подноготная придворного общества в самых мельчайших подробностях. Если бы Людовик только мог увидеть всё это и если бы только у него хватило смелость постараться понять её, эту картину, то, возможно, он бы понял что и кто находиться вокруг него день и ночь. Но, увы, это не произошло.

И, будто бы читая мысли читателя, Сен-Симон замечает далее: "надо признаться, что для тех, кто хорошо знаком с интимной картой какого-нибудь двора, первые впечатления от редких события такого порядка представляют чрезвычайный интерес. Каждое лицо напоминает вам заботы, интриги, пот, пролитый для продвижения карьеры, для создания и организации заговоров; молочность, низости всякого рода; чрезвычайные и неожиданные достижения одних (и я был в числе таких!), бешенство, какое от этого испытывают другие, их досада и необычайные трудности это скрыть"[85]. Все они смущены из-за расстроенных замыслов и планов, в растерянности, что же делать дальше и что ожидать теперь, когда всё вроде бы рушиться прямо у них на глазах, - "вся эта груда живых картин и важных происшествий дает огромное удовольствие тому, кто умеет охватить их, удовольствие, которое, - как бы ни было оно непрочно, - самое сильное из тех, какими можно насладиться, наблюдая за жизнью какого-нибудь двора"[86]. И тому удовольствию Сен-Симон предавался долго и упоительно, смакуя каждое по отдельности.

Уголовное право и судопроизводство
Главы 9.9 и 10 специально устанавливали конкретные принципы законодательства в самой острой сфере, причем не только для 18 века, - сфере уголовного права и судопроизводства. Правильно построенный уголовный закон провозглашался важнейшей гарантией гражданской «вольности». Правильно - значит не произвольно, единство по хотению законодате ...

Ледовое побоище 5 апреля 1242 года
В «Истории Русской армии" А.А. Керсновского сказано так: «За все время своего существования России приходилось отбиваться от двух врагов. Первый враг - враг восточный . Второй враг - враг западный. Имя ему было и осталось - немец. Враг упорный и беспощадный, хитрый и бездушный, коварный и бесчестный. На протяжении семисот лет — от ...

Язычество германских племён
Мир германцев языческой эпохи – это реальный мир, мир человеческой практики и окружающей природы, мир в котором нет ничего потустороннего. На стадии родового строя религиозные представления древнегерманского человека были неотъемлемо связаны с природой. Юлий Цезарь, столкнувшийся с германцами во время завоевания Галлии в 50-е годы I ве ...