Кутузов назвал в донесении царю позицию, на которой разразилась великая битва, лучшей, — конечно, из возможных в том положении, в каком он находился, раз он решил остановить дальнейшее отступление и дать немедленно бой.

Позиция была выбрана, и уже на рассвете 22 августа Кутузов, объехав ее, сделал распоряжение, которое Наполеоном предвидено не было: главнокомандующий решил еще до генеральной битвы задержать явно накапливавшиеся неприятельские силы против русского левого фланга и использовать для этого холмы и пригорки у деревни Шевардино. 24 и 25 августа здесь происходил кровопролитный бой, в котором французы с большими потерями отбрасывались от выстроенного по непосредственной инициативе Кутузова 22—23 августа большого редута.

Русские отошли от Шевардина по приказу, лишь когда оказалось уже бесполезным задерживать наступающего неприятеля и когда работы по укреплению Семеновского и Курганной высоты были почти закончены.

Наполеон был раздражен и обеспокоен героической стойкостью шевардинской обороны и объявил, что если русские не сдаются, а предпочитают, чтобы их убивали, то их и должно убивать. Он вообще по мере приближения решающей битвы как будто утрачивал свою способность держать себя в руках. Так, он не воспрепятствовал варварскому сожжению и разгрому французской армией г. Гжатска (который был совершенно цел до той поры) и вообще допускал такие (вредные прежде всего для французской армии) безобразия и неистовства, против чего еще незадолго до того боролся, конечно, не из человеколюбия, которым никогда не грешил, а из прямого расчета.

Кутузов, следя с близкого расстояния за шевардинской операцией, предугадав, что Наполеон обрушится прежде всего на левый фланг, какие бы диверсионные действия он ни предпринимал в других местах, поручил защиту левого фланга. Семеновских флешей и других укрепленных тут пунктов тому, на кого всегда возлагал наибольшие надежды,—Багратиону. И дорого достались флеши французам, когда безнадежно тяжело раненного героя унесли с поля битвы.

В течение всего боя Кутузов являлся в полном смысле слова мозгом русской армии. В течение всей борьбы за Семеновские (Багратионовы) флеши, потом за Курганную высоту, потом во время блестящего разгрома конницы Понятовского, наконец, при прекращении битвы к нему и от него мчались адъютанты, привозившие ему реляции и увозившие от него повеления.

В борьбе за так называемую Курганную высоту (“батарея Раевского”), где уже после Семеновского сосредоточились все усилия боровшихся сторон, конечный “успех” французов тоже крайне близко походил на истребление лучших полков Наполеона, еще уцелевших от повторных убийственных схваток у Багратионовых флешей. Приказ Кутузова был категоричен: еще за два дня до Бородина, 24 августа (в первый день борьбы у Шевардинского редута), главнокомандующий подписал свою памятную диспозицию к предстоящему сражению. “При сем случае, — писал Кутузов, — неизлишним почитаю представить гг. главнокомандующим, что резервы должны быть сберегаемы сколько можно долее, ибо тот генерал, который сохранит еще резерв, не побежден”.

В этих словах раскрывается не только Кутузов как генерал, который готов встретить в генеральном бою такого противника, как Наполеон, но и как вождь будущего контрнаступления, который хотя и пишет в этой диспозиции также и о том, как поступать “на случай неудачного дела”, но твердо знает, что и в этом “случае” конечную “неудачу” потерпит не Россия, но напавший на нее агрессор и “резервы” сыграют еще свою колоссальную роль.

Ввиду клеветнических усилий иностранной историографии представить Бородино как победу Наполеона считаю нужным подчеркнуть следующее. Наполеон не только первый отступил от долины кровавого побоища, но он отдал одновременный приказ отступать со всех пунктов, занятых французами с такими убийственными жертвами в течение дня: и от Багратионовых флешей, и от курганной батареи Раевского, и от села Бородина. Кто это решился сделать на глазах у своей армии, почти половина которой лежала в крови и во прахе? Наполеон, для которого сохранение репутации непобедимости в глазах солдат было превыше всего. И когда он это сделал? За несколько часов до приказа Кутузова. Закревский, состоявший при Барклае де Толли, показывал впоследствии Михайловскому-Данилевскому письменное повеление Кутузова, отданное тотчас после битвы Барклаю: оставаться на поле боя и распоряжаться приготовлениями к битве “на завтрашний день”. Только уже почти в середине ночи (после 11 часов) решение Кутузова изменилось. Явился Дохтуров. “Поди ко мне, мой герой, и обними меня. Чем может государь вознаградить тебя?” Но Дохтуров ушел с Кутузовым в другую комнату и рассказал о потерях в багратионовской (бывшей “второй”) армии, защищавшей флеши. Кутузов тогда только велел отступать. Ни одного француза уже давно не было ни на поле боя, ни в ближайших окрестностях.

Словакия
До 1996 г. экономика Словакии развивалась довольно быстрыми темпами, давая иногда около 7% роста ВВП в год. Одновременно выросла доля частного сектора в ВВП (76,8%) и заметно увеличилось внутреннее потребление в стране. В это время Словакия под руководством премьера Владимира Мечьяра (1994-98) поддерживала интенсивные связи с Россией и ...

Двадцать второй съезд КПСС
Пути построения коммунистического общества в Сов. стране партия определила В своей третьей Программе, принятой Двадцать вторым съездом КПСС (17-31 окт. 1961 г., Москва). Программа КПСС — плод коллективной мысли партии, её ЦК, результат глубокого теоретич. анализа и обобщения всемирно-историч, опыта социалистич. строительства в СССР, в ...

Галич-Львовская операция сражение на реке Гнилая Липа 29–30 августа
28 августа Конрад, считая общее положение неблагоприятным, обращается к германскому командованию с просьбой о содействии наступлением на Седлец. Поскольку к этому времени еще не завершилось сражение под Танненбергом, никакого ответа на эту просьбу ожидать не приходилось. 4-я австрийская армия завязла в позиционных боях у Люблина и ждала ...