По собственному признанию В.Л. Бурцева, его воззрения формировались главным образом под влиянием прочтения материалов о народовольческих процессах, которые были опубликованы в официальной печати. Таким же образом он пытался обратить в свою веру и других. Даже Г.Е. Зиновьев, еще не определившийся в политических взглядах, подвергся активной бурцевской пропаганде. В.Л. Бурцев, по позднейшему признанию будущего большевика, предоставлял ему для чтения материалы для чтения о суде над террористами-цареубийцами 1881 г.

О.В. Будницкий характеризует В.Л. Бурцева как самого последовательного и шумного пропагандиста терроризма в русской революционной публицистике, «трубадура терроризма». «Все пункты программы, кроме политического террора, _- заявлял публицист на страницах «Свободной России, - имеют теперь для организации второстепенное значение Мы будем иметь громадное значение, если наша организация вся, как один человек, посвятит все свои силы, средства и связи для террористических нападений на правительство». Им даже высказывалась утопическая надежда объединить на террористической ниве социалистов с либералами. «Политический террор, - обращался В.Л. Бурцев ко всей оппозиционной общественности, - имеет такое решающее значение в жизни нашей родины, его влияние так глубоко, всеобъемлюще, что перед ним все другие разногласия террористов должны исчезнуть. Политический террор - главным образом он - должен быть доминирующим фактором в установлении отношений между группами, признающими одинаково его огромное значение. Все защитники политического террора, несмотря ни на какие разногласия по всем другим вопросам, должны чувствовать себя членами одной семьи - так или иначе слиться в одну лигу политического террора». По его же позднейшему собственному признанию, он сводил политическую борьбу к простому бомбизму. В одной из дискуссий с «драгомановцами» В.Л. Бурцев признавался, что обнаруживает смысл терроризма в воздействии на правительство в направлении реформаторской корректировки его политического курса. Именно под давлением терроризма «Народной воли», полагал он, - Александр II призвал либерального М.Т. Лорис-Меликова. В некоторых уступках самодержавия общественности в начале XX в. он также видел первостепенную заслугу действия боевых организаций. «Одинокие выстрелы Карповича и Лаговского, - писал В.Л. Бурцев в изданном в Лондоне сборнике «Долой царя», - заставили правительство вздрогнуть более, чем сотни стачек и десятки наиболее удачных манифестаций». Причем теракты именовались им «увещанием» царя и правительства». Эти «увещания» подразумевали даже убийство императора, которому они, казалось бы, и были адресованы. Столь своеобразное понимание назначения терроризма позволило В.М. Чернову назвать В.Л. Бурцева теоретиком «челобитной царю, подкрепленной бомбой и подкинутой через какого-нибудь умного временщика».

Парадоксальным образом радикализм в тактике соединялся со сравнительно умеренной по социалистическим меркам программой. Не случайно С.Н. Слетов отзывался о сотрудниках «Свободной России» как о «террористах-конституционалистах». В редакционном коллективе газеты оппонентом В.Л. Бурцеву выступал М.П. Драгоманов, разногласия с которым в вопросе о терроризме и привели к упразднению издания.

Исторический опыт революционного движения, согласно В.Л. Бурцеву, приводил к заключению, что наиболее эффективные средства борьбы с самодержавием были представлены народовольцами. «Пора убедится всем,

- декларировал он, - что революционная деятельность в России не может сводиться к одной пропаганде социализма и организации рабочих . Социал-демократизм нам не ко двору . Признаем же недостаточность социал-демократических программ и пойдемте на выучку к «Народной воле»». Конечно, признавал публицист, народовольцы много внимания уделяли социалистической пропаганде, но их место в истории и слава обусловлены не этим, а террористической борьбой. В.Л. Бурцева не смущало то обстоятельство, что ответной реакцией на народовольческий терроризм стали контрреформы Александра III, а крупнейшие реформы «царя-освободителя» осуществлены еще до начала террористической эпопеи. Напротив, полагал он, реакция наступила ввиду отказа постнародовольческой генерации революционеров от террористической тактики. В адрес пропагандистов 1880-1890-х годов им выдвигался упрек в сужении масштабов революционной деятельности. В.Л. Бурцев даже утверждал о существовании среди революционных организаций внутренней реакции, доминировавшей в 1883-1897-х годах. Ее хронологические рамки он датировал с образования группы «Освобождение труда» до учреждения издания «Народоволец». Это позволило Ю.О. Мартову в рецензии, помещенной в марксистском издании «Заря», иронизировать над попыткой В.Л. Бурцева связать возрождение революционного движения в России с собственной исторической миссией. Рецензент обвинял редактора «Былого» в отсутствии исторического вкуса, приводящем к смешению эпох и задорным выходкам в адрес всех тех, кто осмеливался критиковать воспеваемых им героев террора. Однако В.Л. Бурцев считал, что условия русской жизни с 1881 г. коренным образом не изменились, а потому народовольческая тактика не нуждается в корректировке. «Вне "Народной воли" нет спасения России!» гласил категорический вывод публициста. Пожалуй, единственное, за что он критиковал народовольческую генерацию террористов, - это недооценка возможностей применения «метательных снарядов». «Если бы, - пояснял В.Л. Бурцев, - Кибальчич и его друзья были так лее сильно убеждены в возможности покончить с царем с помощью метательных снарядов, как они были убеждены в возможности сделать это с помощью подкопа под Малой Садовой, то, конечно, факт 1-го марта совершился бы гораздо ранее, сопровождался бы целым рядом других аналогичных фактов и благодаря большим силам и лучшей подготовке произошел бы при иной обстановке -гораздо более внушительной для русского правительства. Реакция была бы совершенно сбита с ног, а друзья свободы России сразу почувствовали бы прочную почву под своими ногами».

Служители
При каждом магистрате была канцелярия, состоявшая из служителей; писцов, ликторов, посыльных глашатаев и прочих. Они обычно были из вольноотпущенных и состояли на жалованье. Под начальством магистратов находились также государственные рабы, которые выполняли обязанности тюремщиков, служителей при храмах, а также употреблялись в обществе ...

Христианизация при Каролингах
Представители дома Каролингов правили Франкским государством с конца VII века до середины IX века. Этот период называют каролингским. В правление Каролингов во франкском обществе сложились основы феодального строя, шло социальное расслоение общины, дальнейшее расширение государства путем захвата новых территорий, представители династии ...

Малые города Сибирского края. Понятие «малый город»
Малые города – особая социальная и культурная ниша, особый хозяйственный уклад, особый тип жизненных планов. Главный смысл малых городов в том, что в их культурном пространстве соединяются крестьянское и городское мироощущение. Возникает уникальный мировоззренческий сплав – космическое чувство крестьянина тесно переплетено с присущими ...